Это тоже просто, хрестоматийный пример на то, как если ситуация проговорена со всех сторон, то становится возможным доступ к другому уровню переживания. Выражение чувств и мыслей сменяется сопричастностью замыслу. Идейный структурирует повествование (курсив), устный делится впечатлениями от восприятия (подчёркнуто), визуальномедийный фрустрирован (жирный), нет сюрприза, нет вау!, нет новизны. Последнее предложение - пример обращения на себя, то есть саморефлексии.
Оригинал взят у
Посмотрела фильм. Сильно пожалела потраченного времени. В моём возрасте это уже непозволительная роскошь, так разбрасываться. Поэтому тезисно:
Притча, рассказанная с такой детальностью, перестает быть притчей и становится чем-то еще. Пародией? Фильм стилистически фальшив. Фальшивые аллюзии на Тарковского («Андрей Рублев»).
Отсутствие юмора при наличии элементов комедии положений - это дизастер, ад, это хуже любого экранного натурализма. Мы же не отворачиваемся от разрезанного бритвой глаза, мы смотрим «Большую Жратву», а при просмотре этого фильма я всё время замечала гримасу отвращения на своей физиономии.
Но всё делают ещё хуже элементы сатиры. Сатира вообще очень требовательный жанр. Можно переборщить в романсе, вестерне, драме. Нельзя в сатире – она немедленно превращается в рвотное. Должно быть идеальное чувство меры и вкуса.
Итак, это рассказ о трагической вариации синдрома дракона, так сказать, немефистофельской (кстати, лучше потратить столько же времени и посмотреть блистательную работу Иштвана Сабо «Мефисто». Это не о том, точнее о том, но с другой стороны). Поэтому (особенно поэтому, но и потому что банально и отвратительно прямолинейно) Румата въезжающий в город на ишаке... Это был такой перебор переборыч, что, как говорится, либо снимай так, либо носи имя мастера – одно из двух, но не одновременно. Тем более что мы уже знаем кто такой Румата по фильму Германа. Он уже свой в этом мире, он уже не наблюдает, но и участвует, причём, кажется, без всякого отвращения. Он мимикрировал по Карнеги, то есть СТАЛ. Поэтому ишак однозначно лишний. У Стругацких Румата делает гадости потому что надо, но не делает гадостей ненужных и страдает от необходимости их делать. У Германа он говнится как дышит. Причём с самого начала. И здесь мы, как говорится, подходим к ещё одному неприятному моменту - Герман однозначно упустил главное требование любой истории - изменение главного героя в процессе развития сюжета. Действия Руматы в конце не удивляют и не потрясают, не являются катарсисом, они естественно вытекают из того образа Руматы, который зрителю даётся в самом начале. Ну и конец в луже - просто прямая сюжетная линия, без отворотов-поворотов всяких.
Раздражает заглядывание персонажей в камеру. Наверное, подразумевалось, что там среди всей этой публики был ещё один засланный с Земли казачок, про которого Румата не знал, но тот всё время ходил за ним в качестве второго уровня надзора, что ли - или - страшно подумать, надеюсь Герман этого не имел в виду - "записывал, как Левий Матвей"? Или Герман подразумевал, что это посторонняя камера и это типо репортаж и происходит сейчас? Это противоречит логике ощущений и никак не способствует проведению параллелей с нашим временем. А если это камера у Руматы на лбу, то какого хрена к нему, благородному дону, все время запросто обращается всякий трэш, который по идее должен ниц падать?
Фильм полон бессмысленного движения. Неразвитые люди не знают бессмысленных движений. Их жизнь подчинена необходимости, и движения скупы и точны. Бессмысленная деятельность - привилегия богатых, результат избытка ресурсов. Люди в период дефицита ресурсов экономны, малоподвижны, без нужды пальцем не шевельнут. Я придираюсь? Не надо было давать столько деталей. Ну и орки во «Властелине колец» выглядят куда достовернее и поэтому отвратительнее.
Если бы Стругацкие дожили до выхода фильма, правильно было бы подать в суд. Но если бы они дожили, то вряд ли фильм бы вышел под таким названием. Да и героев пришлось бы переименовывать, иначе в плагиате обвинят. И остался бы только общий сюжет – визит в отсталую цивилизацию, впитывание её в то время как она впитывает тебя. И потоки крови, и невозможность возвращения к себе прежнему, хорошему. Банальщина. Тыщу раз уже бывало. Практически в той или иной мере с каждым из нас.