Хочу рассказать о первом отделении, хотя и второе было совершенно. Мой взгляд на совершенство, конечно, и всё же. В первом отделении прозвучала переписка Петра Ильича Чайковского с баронессой фон Мекк. Письма читали Евгений Миронов (за Чайковского) и Ксения Раппопорт (за баронессу). История в письмах трагична. Или почти трагична. Баронесса долгие 13 лет содержала Петра Ильича, полностью очарованная его талантом. Будучи женой и матерью 11 детей, она никак не претендовала на личное общение с композитором, общаясь с ним лишь в письмах. О чем есть подтверждения, в том числе - в письмах Чайковского его братьям. Переписка не прерывалась даже тогда, когда умер один из сыновей баронессы.
Позже, когда Чайковскому исполнилось 50 лет, он был принят государем и обласкан вниманием мирового музыкального сообщества, переписка была прекращена односторонним решением баронессы. Одно из крупнейших состояний, составленных супругами фон Мекк на строительстве железных дорог было трагически потеряно, и баронесса, страдающая от холода и ревматизма уехала в поместье и оборвала общение. Петр Ильич писал секретарю баронессы, изыскивая возможность донести до неё своё желание продлить общение теперь, когда уже он мог ей выказать свою благодарность и восхищение. Но баронесса не ответила.
И вот в этом контекте я наконец-то поняла. Услышала Щелкунчика. Эту мучительную "невозможность высказаться", как нам её показал Владимир Теодорович. И - да. Именно так теперь для меня и звучит эта невозможность. Навсегда. Как измена для меня навсегда звучит Лебединым Озером, а паранояльно-эпилептоидная ненависть для меня звучит мелодией "Монтекки и Капулетти" Прокофьева.
В. Спиваков, Филармонический оркестр России
Анданте маэстозо из балета Щелкунчик.
Зы. И - да, я сидела сбоку, могла видеть все смены выражения лица, все движения палочки. Это непередаваемо никак, кроме видеозаписи. Пусть даже конкретно эта запись с другого концерта.