Гулять было нельзя: внешние причины — слякоть, внутренние — сопли. Но Амелька упёрлась:
— ачу гуля, ачу гуля!
— Нельзя, мама не разрешила, у тебя сопли.
— ачу гуля, ачу гуля! Ляля оче гуля!
И приносит большую пластмассовую Лялю. Потом свой комбинезон, ботинки, шапку, шарф и варежки. Экипировали мы Лялю, и Амелька пошла с ней гулять понарошку. А я пока обедик варганю быстро-быстро. Время поджимает, на тихий час укладывать надо.
В общем, всё готово. Зову чадушку. Лапки помыли. И занимаемся обоюдомучительным процессом кормления:
— Ложечка за папу, ложечка за маму, ложечка... ты зачем всё в тарелку выплюнула? Я тебе сейчас дам — неачу! Ладно, не хочешь есть — пойдём спать. Я тебе сейчас дам — неачу! Никаких ажков, из чашки пить будешь. Сосу собачка унесла. Я тебе сказала: сосы нет. Нет, собачка не отдаст. Она съела сосу. Это тебе низя, а собачке можно.
Попричитав и повыв колыбельную, я наконец усыпила своё сокровище и сама возле задремала. Проснулась я от стука входной двери. Дверь стукнула, но в прихожей никакого движения — странно. И вдруг душераздирающий вопль дочери:
— Мама!
Мать твою, меня то бишь, совсем с катушек съехала! Выскакиваю из комнаты, иду в прихожею:
— Ты чего орёшь? Ребёнка разбудишь!
— Где ребёнок?
Нет, ну по ночам надо спать, а не в интернете сидеть. Мозги напрочь слиплись. Я захожу в прихожею, и в этот момент доча на моих глазах поднимает с пола "гуляющую Лялю". На Ляле Амелькин уличный прикид, и гуляла она ничком у входной двери. Обстоятельства усугубляла прядь волос, торчащая из-под шапки, один к одному Амелькины белобрысы.
И тут от наших воплей Амелька всё-таки проснулась:
— Мама!
Доча пошла в комнату прямо в обуви и одежде, по пути объясняя, какие у меня идиотские шутки, как у пьяного Мишутки, и одно дело кот, и другое дело ребёнок, и так нельзя делать, неужели я этого не понимаю.
И тут до меня доходит — сегодня же первое апреля. А год назад они меня разыграли: я кота-сиротку (бабушка умерла) пристроила с большим трудом, кот был уже в возрасте. А они кого-то подговорили позвонить, что кота мне сейчас обратно привезут. Я потом пригрозила им розыгрышем на следующий год.
Но видит бог я даже не помнила: какое сегодня число. Однако попробуй объясни это дочери, которую в истерике колотит.
Я рассказываю, как мы с Амелькой Лялю одели. И Амелька Лялю "гуля" повела. Амелька поддакивает. Объясняю, что у меня не возникло интереса отследить, где эта Ляля гуляет. Гуляет и пусть, мне ребёнка надо вовремя спать уложить, а уж потом убираться. Да, я заснула, и посуду не помыла, и Лялю не раздела.
— Мама, ну ты сама подумай. Захожу я в квартиру — тишина, тебя нигде нет, а на полу ничком лежит ребёнок... и... не... дышит...
И доча моя опять заплакала, а чувствовала себя последней идиоткой.
Но это не было первоапрельской шуткой! Ничего себе шуточка!