И вот, после получаса душераздирающих воплей вдруг раздался радостный визг равноценный по децибелам с воплями. Слава богу, кто-то щенка пожалел.
Через минуту дверь в квартиру открывается, и... ну да, этот кто-то — моя дочь. Я была потрясена и подавлена. И всё-таки мои горестные чувства не шли ни в какое сравнение с чувствами двух моих кошек.
Разумеется, первое, что надо сделать, это вымыть зверя от блох. В ванной пёсик орал так, как если бы его не мыли, а живьём сдирали с него кожу. Но вот он уже вымыт и слегка вытерт, стоит посреди комнаты. Кошки из любопытства крадучись подбираются к зверю и в следующее мгновение кидаются в разные стороны. И каждая в своём углу начинает нервно облизываться, обданная фонтаном брызг, время от времени с лютой ненавистью поглядывает на негодяя.
Но думать-то кошкам надо, что мокрому псу захочется отряхнуться.
Так что, если первое впечатление о пёсике было неприятным, то второе просто отвратительным. И то ли ещё будет.
Когда собакен обсох, я его рассмотрела получше. Зверёнышу где-то месяца 3-4. Цвета грязного песка, вдоль спины по хребту чёрный ремень, оканчивающийся у хвоста сероватой лужицей с россыпью чёрных и белых, круглых пятнышек. Концы лап, ушей, хвоста и морды тоже чёрные. Мордочка лисья, длинная, острая. Большие уши стоят в разлёт. Пёсик поджар, прыгуч и непоседлив. Трудно сказать, какой он породы. Видимо, какой-то первозданной, непосредственно от стоянки первобытных людей.
Но самыми выдающимися его качествами были глубокое и мощное контральто, а так же отменный слух. Прошлись по полу соседи сверху — надо облаять, соседи снизу — облаять. Прошли по коридору соседи по коммуналке — изойти воплями. Голубь пролетел — лает. Муха на зеркале — лает. В промежутке между этими лаями по уважительной причине пёсик лаял просто так, из любви к искусству. Кошки сидели по своим углам с прижатыми ушами.
— Лена, ты решила завести собачку? — спрашивает соседка голосом, не предвещающим ничего хорошего.
— Ты же видишь, я везде объявлений наклеила. Я ищу ему хозяев. У меня кошки с ума сходят.
— Как я их понимаю. Только кому ты этот кошмар сможешь всучить? Усыпи ты его к чёрту.
Из первого места, куда мы его пристроили, щенка вернули через два дня. Ровно столько терпели всесторонние соседи, а потом сами пришли лаяться. Во втором месте — утром забрали, вечером вернули. Что-то он там успел погрызть. Грызть что ни попадя было вторым его хобби.
И тут он погрыз у меня библиотечный журнал. Даже помню какой — «Юность». Сворачиваю я эту «Юность» в трубочку, подтягиваю за ошейник негодяя и учу мерзавца уму-разуму «Юностью» промеж ушей, приговаривая: «Нельзя, нельзя, нельзя!». Щен мало того, что визжит, так ещё и рычать начал.
И тут случилось непредвиденное. Со своего капитанского мостика на спинке раскладного кресла стремительно сорвалась Сима и вцепилась в шею и морду щенка. От неожиданности я отпустила ошейник, и посреди комнаты закрутился вопящий клубок, с летящими во все стороны клочками шерсти.
Наконец я вышла из оцепенения, сунула в этот клубок руки и вытащила не того, кого бы следовало вытаскивать — кошку. Через секунду мои руки оказались исполосованными, но выкинуть за дверь я её смогла. Сижу оторопело на тахте, с рук на пол капает кровь, а щен продолжает крутиться, повизгивая, посреди комнаты.
О, боже, глаза! Ловлю пёсью морду — глаза в порядке. А расцарапанный нос заживёт, думаю, быстрее, чем мои руки.
Выхожу в коридор — Сима нервно вылизывается, сидя на тумбочке. Сую ей под нос свои исцарапанные руки:
— Сима, это что такое? Нет, ты смотри, смотри и понюхай, что ты наделала.
Сима не хочет ни смотреть, ни нюхать. Отворачивается от меня.
Сначала я решила, что она, не разобравшись, кто на кого напал, кинулась меня защищать. Но подумав, поняла, что это не так. Просто кошка давно вынашивала план нападения на эту брехливую гадость. Поглядывала, примерялась. Но великоват, великоват. Одной ей не справиться. А на трусоватую Кису надежды мало. А тут я сама напала на зверёныша. О! То, что надо. Вдвоём-то мы его одолеем. И то, что я изменила свои намерения, кошке не понравилось. Вот и верь после этого людям, они просто непредсказуемы.
Близился комендантский час, то есть 7 часов вечера. А у нас с соседкой договорённость, что с 7 вечера и до 7 утра мои звери по коридору не бегают. Запасаюсь на всякий пожарный ковшиком воды и запускаю в комнату Симу.
Завидев свою врагиню, пёсик не кинулся наутёк, но также не стал рычать и лаять. А с курлыканьем и повизгиванием сделал собачий реверанс — припал на передние лапки и закрутил приподнятым задиком: «как почивали, государыня кошка, как самочувствие?» Ну прямо-таки эталон сервильности и подобострастия.
Кошка, искоса взглянув на супостата, забралась на спинку кресла и уже оттуда стала пристально наблюдать за неприятелем. Но в этот вечер пёсик вёл себя на удивление тихо и даже как-то огорчённо. Он всё правильно делал — кошка не отказалась от своих намерений, только ждала подходящего случая. И это моя-то Сима-пацифистка, которая не трогала пронырливого джунгарика и не обижала морскую свинку!
А на следующий день господь услышал мои молитвы, и за собачкой пришли две какие-то девчушки — знакомые знакомых через знакомых. Но я пока не спешила радоваться.
И вот дня через три телефонный звонок, пожилой мужской голос:
— Здравствуйте, я по поводу щенка...
Мне уже заранее поплохело, мы такое проходили, дежавю однако.
Однако дядька продолжает:
— Вы прививки делали?
— Гм... гм... какие прививки, нет. Не делала.
— Что? Говорите громче — я плохо слышу.
— НЕ ПРИ-ВИ-ВА-ЛА.
— А почему? Щенок-то большой, месяца 4 ему. А перед вязкой у суки глисты гнали?
Глисты у суки, о! хосподи, ору в трубку:
— Да! Гнала!
— Это хорошо. А скажите точную дату, когда он родился.
У, блин, от 15 февраля срочно отматываю назад 4 месяца:
— П... ш... семнадцатого октября.
— Сейчас запишу. А какой породы ваша сука?
— Породы? Всякой.
— Овчарка?
— Дворняга!
— Овчарка видна. Может, не чистых кровей, но видна. Мне что нравится — он громко лает. Я в основном за городом живу один, а слышу плохо. Моя старая собака недавно умерла, а года за два перед уходом совсем оглохла, хоть сам ей лай, что гости пришли. А Дик так звонко лает и шустрый такой. Хороший пёс, хороший... Значит, прививки сделать, и запишу: метис овчарки и 17 октября. До свиданья.
Овчарка! Какая к чёрту овчарка? Уж скорее этот, который возле Шерхана, как его? А — Табаки: «Акела промахнулся, Акела промахнулся.»